Оба моих деда прошли войну. Один участвовал в битве под Сталинградом, так как родом был из тех мест, другой дед в основном воевал на западном фронте, позже и вовсе состоял в отрядах, оттесняющих немецкие войска с советской территории на Берлин. Но ни один из дедов не ассоциировал день Победы с днём радости и гордости, потому что как оба они говорили, гордиться и радоваться было нечему.

Деда по матери, который был родом из Волгоградской области призвали на фронт не сразу, так как он был токарем, и в первые месяце войны, как считалось, его труд более важным был на заводе, нежели на фронте. Призвали его только в 1942 году, когда линия фронта начала двигаться на юг. Его планировали отправить под Курск, но линия фронта двигалась настолько стремительно, что уже во время военных сборов в одну из ночей дед вместе со своими земляками оказался под артобстрелом. Как он рассказывал, проснулся от воя сирены и от разрывающихся где-то неподалёку снарядов. Был получен приказ обороняться. А обороняться было нечем, всё оружие сельских — это грабли и вилы, другого им выдать ещё не успели. Не было ни окоп, ни оборонительных сооружений, только свист снарядов над головой. Большая часть людей кинулась отступать, навстречу им советские войска с автоматами, держать оборону или расстрел. А потом и вовсе поступил приказ наступательной операции, не дать возможности противнику приблизиться к Волгограду. В этой неразберихе никто и одеться-то толком не успел, обувь набегу натягивали, стоило задержаться на мгновение — сразу пуля в спину за дезертирство. Вот и бежали чуть ли не в одних трусах и босиком, с вилами и палками на вооруженный немецкий отряд. Разумеется, даже немцев шокировало такое зрелище, когда на танки и пехоту бегут голодранцы, словно древние племена в шкурах с палками, будто бы не чувствуя страха, будто бы не боясь смерти. Меньше чем за километр этой пробежки большая часть людей полегла. Как рассказывал дед, он был полностью дезориентировал, совершенно не понимал, что происходит, словно завороженный нёсся под действием порции адреналина. Бежал куда-то и зачем-то, сам того не понимая. Он даже не стремился выжить любой ценой, он просто не понимал, что происходит, он просто делал, то что делали все — бежал вперёд. В одно из мгновений не заметил заваленной от снаряда воронки, и провалился в неё, где-то рядом последовал взрыв. Очнулся почти через сутки с сильной болью в голове и шумом в ушах. Какие-то люди куда-то несли его на носилках. После этого его комиссовали с контузией, почти год восстанавливался. В тот день полегли все его односельчане. Помимо него в живых осталось только двое. Один лишился ног, другой частично ослеп. Вот так для моего деда прошла Сталинградская битва. Можно ли считать его героем? Советская власть его героем не считала, как и он себя. Хотя некоторые мелкие награды он всё же получил, которые в послевоенное время благополучно пропил, став хроническим алкоголиком.

Деда по отцу у меня не было. Он умер, когда моему папе было 3 года. Поэтому информацией о его участии в войне не обладаю. Наставником моего отца в детстве был муж папиной тётки, сестры его матери, которого и я привык считать своим дедом по отцу. Он дожил и моих дней, поэтому я узнал и его военную историю. В отличие от деда по материнской линии, на войну был призван сразу, и отправлен на западный фронт. Во время немецкого наступления, ввиду той же причины, по которой ни в коем случае нельзя было отступать, попал в плен к немцам. Ну рассказ его был совершенно иным, в отличие от всеобщей истории. Как он рассказывал, в советской армии он бегал в хлюпающих сапогах с отрывающейся подошвой и в рваной телогрейке, будучи не то что постоянно голодным, а испытывая критическое голодание, находясь в полуобморочных состояниях. Попав плен он был сразу накормлен, получил должный медицинский уход и несколько дней полноценного отдыха, после которого был призван на работы. Основная работа была связана со строительством. По воспоминаниям деда, работа была тяжёлой, но нельзя было считать рабским трудом, время работы и отдыха было регламентировано. Тот кто трудился старательно, получал больше еды и даже выдавались сигареты. Тот кто отлынивал от работы получал прикладом по спине и слышал уже ставшую известной фразу «руссишь швайн». Так что я привык считать, если человек поднимал историю о том, как его избивали немцы и кричали эту фразу, значит этот человек просто был дармоедом. А дармоедов немцы не любили. Работал ли дед так старательно в плену ради всех этих благ, или симпатизировал немцам? Думаю нет. Я видел на что способен дед, я видел, как он вёл хозяйство дома. Есть такая категория людей «работяги». Люди, которые просто не могут сидеть без работы, люди которые любят делать всё старательно и добротно. За это к деду немцы в плену относились уважительно. Даже когда он заболел и поднялась температура, его не погнали на мороз что-то строить. Вызвали врача. После осмотра валяться ему не позволили, а оставили на хозработах внутри помещений, в тепле. Немцы понимали, что от человека есть толк, им нет смысла его гнобить и убивать. В хорошем физическом состоянии этого толка явно больше, чем если он будет в полуобморочном состоянии еле волочить ноги. Дед понимал, что нахождение в плену рано или поздно закончится расстрелом либо одной, либо другой стороной. Несмотря на отношение внутри лагеря, мнение немецких солдат, есть указ сверху, который следует исполнять. Есть так же граница, между предателем и пленным. И пленный рано или поздно либо пойдёт в расход, либо будет передан советской армии, где так же пойдёт в расход. Выбрав удачное время дед ухитрился сбежать из плена, обойти оборонительный отряд советской армии, и влиться в тыл, ввиду чего не был расстрелян в лицо. Однако участи сталинских репрессий не избежал. Но было это уже после войны. А после плена советские войска уже вытесняли немцев с советской территории. Дед был в отряде зачистки. Суть состояла в том, что советские солдаты, рассосредоточившись, разойдясь метров на 100-200 друг от друга прочёсывали леса в поисках оставшихся немецких солдат. Как рассказывал дед, в один момент он просто почувствовал, словно впереди кто-то есть, поэтому держал автомат наготове перед собой, и что его заставило не нажать на курок в один из моментов, он сам не знал. Он увидел молодого немецкого паренька, который опешил, увидев советского солдата. Он даже не успел достать пистолет, чтобы произвести какие-то действия, застыв перед дедом, словно кролик перед охотником. С полминуты оба стояли оцепенев, не говоря ничего. После этого, дед немного пришёл в себя, и продолжил двигаться дальше, ничего не говоря, пройдя мимо этого парня, не оборачиваясь. Он не получил пули в спину. На мой вопрос, почему дед поступил так, он ответил, что на войне не преследовал цели убивать людей, не преследовал цели защищать Сталина и Родину, он преследовал цель защитить семью, а врагами он считал генералов и людей у власти, что с советской, что с немецкой стороны, а не людей на поле боя.

Так же дед рассказывал и про подлость людей еврейской национальности в плену, которые за корку хлеба сдавали не только русских солдат, но готовы были и соплеменникам глотки перегрызть за возможность выжить любой ценой.

Так же дед рассказывал и про насилие советскими солдатами немок во время отступления немецкой армии. Насилие присутствовало и на освободившихся территориях других государств и на территории советского союза. И если немок насиловали и избивали всех, независимо от семейного статуса, к русским относились более снисходительно, крайней жестокости не проявляли, замужних не трогали, но насильно затащить в постель незамужних было порядком вещей, и сопротивляться героям победителям по принципам того времени было даже не принято. Более того, среди родни есть и такие случаи, когда на протяжении многих лет после войны многие родственники мужского пола числились пропавшими без вести, а потом находились в других регионах с новыми семьями, потому что за последствия пришлось отвечать. И если ответственности за брошенную семью нести не приходилось, то за изнасилование можно было и под статью попасть. И я бы не поверил в эти истории, если бы не видел людской сущности сейчас. Только паре человек друзей приходит в голову относиться к противоположному полу, не как к предмету удовлетворения собственных потребностей, а как к полноценным личностям, которые так же имеют своё мнение, у которых свои интересы, с которыми в нормальном цивилизованном обществе следовало бы считаться. Но мы живём в обществе первобытных дикарей.

После войны дед сразу же был сослан в лагерь, где он долгое время подвергался допросам и пыткам. Раз ему задали вопрос, почему попав в плен он не застрелился? На что он ответил: «Что же вы меня спрашиваете, почему я не застрелился? А почему генералы, попавшие в плен, такие как Карбышев не застрелились?». И действительно, в честь генерала Карбышева называют городские улицы, а обычные люди безымянными лежат в братских могилах. Дед пережил и ссылку. Вернувшись домой был отправлен за 101 километр, как маргинальный член общества, где до 1953 года подвергался официальным мародёрствам со стороны правительственных органов. Он не считался гражданином общества, к нему могли спокойной прийти и отобрать нажитое.

И только в 1953 году с приходом Маленкова его не только амнистировали, но даже позволили вести собственное хозяйство, освободив от всех налогов и взносов, после чего дед не только смог отстроить дом, но и построил конюшню, смог вести не только свой быт, но и много чего создавал и строил на продажу. Единственное время за всю жизнь, за всё время существования Советского Союза, когда он смог своё трудолюбие использовать во благо общества, единственное время, когда старание и рвение было востребовано не только в немецком плену, но и на Родине. С Приходом Хрущёва возможность реализовывать собственную продукцию снова прикрыли, а население снова погнали на заводы выпускать галоши. Но и этого времени деду было достаточно, чтобы не только подняться с колен, а даже стать немного зажиточными для того времени.

Только здравомыслящие люди знают, что страна начала процветать при Маленкове, а не при Сталине. При Сталине все были заняты репрессиями и разборками. При Сталине пострадавшим от войны людям не давали жить, как на территории СССР, так и на территории союзных государств. И если у Сталина главным смыслом всего существования была сумасшедшая идеология и месть всему живому во имя этой идеологии, то идеологией Маленкова было развитие и процветание государства.

Как мои деды реагировали на день Победы, когда все каналы крутили эти парады? Один, матерясь, уходил в рюмочную, и напивался до беспамятства, другой в очередной раз выдавал фразу подобную той, которую я запомнил «Сталин говорил, пусть немецкая свинья только попробует сунуть своё рыло в наш огород, мы ей быстро его отрубим, а немецкая свинья не то что рыло сунула, она вся развалилась на нашем огороде, и мы несколько лет не могли её прогнать».
Ещё деды считали всех участвующих в параде Победы мудаками, потому что, как они говорили, только психопаты могут раз за разом вспоминать события тех дней с таким насыщенным удовлетворением, ибо психически нормальному человеку всё это хочется забыть и никогда больше не вспоминать. Из чего я сделал вывод, что после войны, все психически нормальные и здоровые либо полегли, либо доживают свой век, вот так вот забившись по углам, а все подлецы и мерзавцы всегда маячат в первых рядах воображаемых героев, а все их потомки устраивают какие-то непонятые шествия и демонстрации, раз за разом смакуя событиями тех дней.

И я горжусь, что моя история, история моих предков сложилась именно таким образом, что я смог усвоить один важный урок из этих рассказов: в любой ситуации всегда нужно не терять человечности, я рад, что они дожили до моего рождения и я услышал все эти рассказы от непосредственных участников событий, а не из газет и журналов. Я солидарен с моими дедами, я вместе с ними презираю этот праздник, потому что это не предмет радости, это день горечи и скорби. Я более чем уверен, будь на месте Сталина в предвоенные годы Маленков, войны могло бы и не быть. Но, даже имея в арсенале исторические факты, когда процветающую страну при Маленкове благополучно похерил и втоптал в грязь Хрущёв, и окончательно развалил Горбачёв, и сделал посмешищем Путин, ни о какой победе и речи быть не может, разве что только о победе над здравым смыслом.